Моё НИЧЕГО
Никогда не отличаясь здравостью поступков, я всегда стремился делать все не «так как надо», не правильно, порой, наперекор самому себе. И причиной этих поступков была педантичная правильность и осторожность в поступках, с которой все цацкаются. «Поступать правильно», иначе все, конец всему, смерть. Все и всегда поступают однотипно—правильно. В то время, как целый мир неправильного остается где-то рядом, игнорируемый и одинокий.
В очередном, со стороны, абсурдном прыжке неправильности, мне довелось заметить брешь, а после вглядеться в неё. Стандартный жизненный путь. Вот человек, он молод, он полон сил и энергии, он ни на минуту не останавливается. Он бежит, торопиться. Он расходует время, как миллионер, он не скупиться. Если в конце дня останется еще немножко времени, он израсходует и его, беспощадно; он диктатор. У него остается полтора часа перед сном, он ныряет в экран телевизора или падет в социальную сеть или листает страницы будущей макулатуры. И вот, он уже не чувствует, как скользит время, игнорируя его легкие покалывания. За годы молодости он свыкается с таким ритмом, потом ему становится страшно остановиться, ведь за пределами привычного мира затаилась она, она ждет его, он чувствует её хищный взгляд на себе, страх мобилизирует силы. Проходят еще годы, он выдыхается, эта тварь—неизвестность, она стала только сильнее, он чувствует, что скоро она его свалит, он обессилен. Еще годы, он загнан в угол, он в панике, он сдается; разочарование. Неизвестность просто подошла и сказала—»ты забыл открыть глаза». Человек понимает, что сглупил, годы прошли, он слышит как где-то рядом топчется смерть, ему тошно.
Все чем-то наполняют дни; изо всех сил. Они не хотят оставаться наедине с Этим. Человеку становиться страшно, он идет на работу. На работе ему становится тяжело, тяжесть заполняет голову. В качестве оправдания, он берется читать книги, в них еще остался привкус жизни, ему становится легче. Вечер, если дома ни жены, ни детей, он уязвим, он очень близко к Этому, его охватывает ужас, он спасается сериалом, все, вроде отпустило. Дальше сон, а после утренние заботы; за будние он придумает, где укрыться на эти выходные. Я далеко не убежал, но у меня случилось по-другому, я не спасся, меня не спасли, заранее придуманные, заботы. И я понял, что мне нужно увидеть Это, понять, чего все так опасаются и мне советуют держаться подальше.
Я сглупил, не строил планов, покинул свое укрытие, а по приезду на новое место, обнаружил, что забыл даже телефон, в тот момент меня охватило чувство безысходности. Прошло пол дня, меня ничего не занимает, у меня полно времени, его некуда тратить, я чувствую как Оно наступает. Оно пришло, смотрит на меня, я смотрю на Него. Я пытаюсь пересилить Его взглядом, тщетно. Оно обезоруживает меня. Вспоминаю слова Ницше » Если долго смотреть в бездну, бездна посмотрит на тебя», паникую. Любое сопротивление тщетно, моя оборона валится, Оно наступает, тотальное и необратимое НИЧЕГО.
Полная капитуляция, оно устанавливает свои правила, я удивляюсь. Я постепенно исчезаю, еще момент, меня съедено. Оно съело меня, теперь я часть его, я—НИЧТО. Приходит облегчение, страхи были напрасными, чувствую радость, она утихает и опять НИЧЕГО не чувствую. Чувствую, что привыкаю ничего не чувствовать. Абсолютная нейтральность чувств, эмоциональная инертность. Легко, очень легко, начинает что-то происходить. Это новое осознание. Оно чудесно, начинаю понимать куда уходило столько сил. Чувствую, как строиться фундамент преображения, начинаю понимать причины страхов и суетливого бега. Взрываюсь смехом, получается, я в данный момент, принимаю сам у себя духовные роды, смеюсь еще больше. Смех проходит, я снова нейтрален. Смотрю на камень, это ужасно, я вижу просто камень и больше НИЧЕГО, я пуст. Пуст или Объективен? Эта мысль не дает покоя. Прихожу к выводу—объективная пустота, чувство объективной пустоты или даже не чувство. Понимаю, что теперь не надо вынуждать себя делать что-то сверх меры, чтобы не чувствовать времени, я и так погиб.
Еще одно утро, сижу во дворе, глаза прилипли к камню, это все еще просто камень и больше ничего. Будь это «дурацкий» камень, я бы узнал старого себя, но нет, все напрасно.
Замечаю над забором парящую голову, мгновение, к голове прибавилось туловище, оно держит путь ко мне, у туловища специфическая походка, узнаю в ней своего друга. Слышу около сотни слов, улавливаю только «Твори, что пожелаешь!», «Чем занимался эти полторы недели?», меня передергивает, «полторы недели». Интересуюсь, захватил ли он мою любимую тетрадку и ручку, «не сущий свет» ждет новой вкусняшки.
Делаю в тетрадке запись.
«В прежние времена, я, как и все тратил много сил на погоню за радостями, воспитанию в себе оптимиста. Бокал на половину полон; жизнь это сплошная радость, а пессимизм—диссонанс, в восприятии человека. В момент проживания моего НИЧЕГО, я осознал это как глупую, навязанную социальной игрой, ошибку.
Стремление расставить все по полочкам, привело к глупому разделению спектра познания бытия. Когда ты ощущаешь себя как НИЧЕГО, то видишь себя как перпендикулярную координатную ось, а твои дни—движение вдоль этой оси. Сухое движение по оси—это голая скука. Ввиду этого, человек, как и ритм биения его сердца, изображенный на осциллографе, познает максимальную грусть, за максимальной радостью. Не воспринимать грусть, горечь—равносильно проживанию жизни на 50%, с видом, что живешь на все 100. Когда я радовался, моя радость была высшей точкой экзальтации, когда я грустил—я был самой грустью, она затапливала меня до самой макушки, я был грустью Бога.
Причислять себя, как и участвовать в абсурдных рядах пессимистов или оптимистов, равносильно жизни калеки, с ампутированной правой или левой ногой. Радость и страдание—равносильны, они в последствии рождают объективность. Бокал не на половину полон и не на половину пуст. Это всего лишь половина бокала какого-то пойла, всего лишь половина. Как страдание, так и радость, в своих пиках, они дарят вдохновение и бесценный опыт, который расширяет границы сознания. Поистине уродливо—быть однобоким, но полнота, это детище Вечности.
За множество веков, создали так много: дыхательных техник, медитаций, йогических упражнений, идей духовного просветления и все это только, чтобы не впускать в себя жизнь во всей её полной красоте. Вероятно, мне удалось понять, кто такие и что собой представляют гуру. Гуру—человек, который прожил, как это называют, в черной полосе и ввиду собственной духовной слабости и непринужденного невежества окружения, прожил в этой «черной полосе» 20-30 лет, а после был выброшен на белую полосу, это опьянило его рассудок, с жадности он ухватился за эту фазу, снова пытаясь противостоять переменам. Ввиду опьянённости, стал проповедовать уродство. Читателю это доказательство может показаться не полным. Осмелюсь провести контраст. Уверен, что люди проповедующие постоянную радость и счастье—психически неполноценны, но ввиду общей распространённости явления, воспринимаются как приемлемый факт. Теперь контраст. Вспомним субкультуру эмо, молодых людей, проповедующих крайнее отчаяние и депрессию, как основу восприятия бытия. Их движение виделось как дикость, но не меньшей дикостью является проповедование обратного. Это неполноценность одного и того же рода. »
Друг успел сделать кофе, я дописываю, он начал рассказывать о собранном в путешествии опыте и добытых прозрениях. Он—вольный практик этого мира. Сейчас он меня бесит. Я говорю ему об этом, он замолкает. Я прошу продолжить бесить меня. Сообщаю, что мне хочется познать это состояние во всей его полноте. Он решил, что я умничаю. Теперь раздражение взаимно. Оно нарастает, еще нарастает, проходит несколько секунд, радость, раздражение познано. Он говорит, что я немного странный. Я прошу не бесить меня по новой.
