Подземелье
Однажды поймав себя на новом чувстве, мы ищем ему подтверждение среди музыки, стихов или друзей. Как будто разучились доверять самим себе или собственное чувство не выступает достаточно веским доказательством состоявшегося факта. Мы нуждаемся в соучастниках, советчиках и свидетелях, а еще в пастыре, на которого можно было бы сбросить вину за свои неудачи. В своем стремлении очиститься перед идеалом.
Достаточно беглого критического взгляда, чтобы разочароваться в масскультуре и отдать должное подземелью. Взять хотя бы школу, где происходит формирование новой единицы общества, эту святую святых, пропитанную лицемерием. Где школьников учат доброте и морали, так называемой правильности, по вырванным из общего творческого контекста трудам пропоиц, суицидников, содомитов и всех тех, кого так чурается общество. По обрезанным трудам Свифта, к примеру, по трудам Хемингуэя—пьяницы, превратившегося с годами в полного кретина. А после раздробившего себе череп из любимого ружья. Хотя такие факты либо не упоминаются, либо упоминаются вскользь. Весь процесс обучения это годы идеализации.
Нас учат так называемому добру посредством отказа от стремления к превосходству. Откажись от доброй части себя, стремись к добру и получишь нечто большее, чем превосходство. Получишь скуку, уныние, подчинение и лицемерную улыбку, получишь обещание перспективы. Основная беда в том, что добрые люди живут в вечном зале ожидания. В ожидании обещанной квартиры от государства, в ожидании повышения, в ожидании улучшений, в ожидании перемен. В ожидании очередной порции объедков.
Смешно то, что человека способного питаться объедками с физиономией выражающей удовольствие, называют сильной личностью. Похоже, само понятие силы также исказилось. Сила потеряла источник чего-то внутреннего. Она стала измеряться внешними атрибутами. Теперь внутренний стержень и доверие к собственным инстинктам, суждениям—неотесанная грубость и отсталость. Нас стали убеждать в том, что сила —в бесконечном оптимизме, саморазвитии, открытости, доверии, в здоровом образе жизни. Убеждают, что тут кроется источник вдохновения. Простаковатость стали выдавать за достижение. Чем ближе ты к идеалу, придуманному Маслоу или еще кем-то, тем ты сильнее— говорит современность. Потому что Маслоу лучше знать к чему тебе стоит стремиться и каким быть.
Да только саморазвитие не создало ничего, кроме армии посредственных клоунов, молящихся на идеалы. Это ширма, насмешливый китч. Саморазвитие — это товар, который отлично продается. Вскормленный гордыней, он только растет в цене, с каждым годом. А мнимое добро однообразно, оно загнано в четкие рамки, оно всегда проявляет себя одинаково. У добра слабое воображение. Тогда как зло изощренно и утонченно. Поэтому все стоящее внимания создано в процессе саморазрушения. Идеи придуманы в процессе алкоголического, наркотического угара и пропитаны обилием разврата. Самые интересные идеи не рождаются в аквариумных условиях. Для чего-то действительно значимого и великого приходится отрывать куски своего существа и добавлять их в собственное творение. А конкурентов и врагов втаптывать и обезоруживать. Показывать клыки и когда надо, становиться диким.
Что уж говорить об открытости и оптимизме, если практически все значимые творения созданны затворниками, мизантропами, психопатами, шизофрениками и пропитаны грустью, сарказмом, тревогой и отчаяньем. Тот, кто не тонул, не изобразит глубины, он её никогда не видел, потому и выглядеть она будет фальшиво. Примерно также фальшиво, как весь нью-эйдж.
Где-то с двадцати трех, мы все начинаем постепенно разрушаться. И все попытки господ саморазвивающихся, направлены на торможение естественных процессов. Такое себе мини-восстание против собственной природы и её порядка, на которое затрачивается уйма сил и времени, обреченное на фиаско. Лучше потратить время на что-то более приятное и полезное. Выращивать цветы на подоконнике, посещать подземелье, кататься на качелях, гулять, дышать воздухом. Наблюдать за потугами неочеловеков, потом наблюдать, как с их порезанных о разбитые иллюзии рук стекает кровь. Медленно умирать на занятиях йоги, либо под чем-то покрепче.
Вначале я пытался сделать нью-эйдж приторным, довести его до абсурда. Похоже, это не возможно, любой позитив заходит на ура. И паства росла как прогрессирующая опухоль. Но я оголил капитана, сказал— целуйте, это вам мой перфоманс, шлюхи. Никто не понял сарказма, которым была пропитана вся эта позитивщина.
Паства всегда в ожидании совета, указаний и готовых решений. Паства готова отдать последний рубль за очередную порцию одобрения, похвалы и ложного тепла. Паства, состоящая из сильных личностей и не совсем. Из директоров и сошек. Тут можно даже на лицо ссать, главное, чтобы с позитивом. Главное, по-доброму и по-дружески, открывай рот, сейчас ощутишь привкус моря.
Нахуй паству.
